Замглавы ФСИН рассказал о пытках и садистах
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Замглавы ФСИН рассказал о пытках и садистах». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Многие заключенные работают с администрацией, так называемый актив зоны. Среди них, как правило, самый большой выход на свободу по условно-досрочному освобождению. Они помогают поддерживать порядок в колонии среди самих осужденных, а администрация поддерживает их. Это дневальные и завхозы в отрядах.
Вопреки мнению, нет среди осужденных никакой сплоченности против администрации. Здесь каждый сам за себя, кто кого сожрет, тот и выживет. Сами они довольно критически относятся к другим, откровенно заявляя порой про остальных «зэчье (зэки) поганое».
Кто работает с администрацией, тому, безусловно, легче. Он может получать благодарности, которые влияют позже на его освобождение, имеет меньше шансов попасть в штрафной изолятор, на мелкие его нарушения могут просто закрыть глаза.
О том, что осужденные бьют или пытают осужденных… да, в некоторых местах это присутствует. Так называемые пресс-хаты, где выбивают признательные показания или «работают» с человеком по добыче другой информации, в том числе склоняют к сотрудничеству.
Это, как правило, крайние меры, и далеко не каждого осужденного такое коснется. А всю черную работу в «пресс-хатах» выполняют, конечно, не сотрудники — их тоже не хватит, а другие осужденные. Актив.
Кроме того, есть ведь и обычные доносчики, «стукачи», которые тоже своим путем выведывают нужные сведения. Но погоня за «информацией» по преступлению — не главная составляющая причин притеснения осужденных. В основном физическое давление оказывается не ради каких-то сведений, а совсем по иной причине.
Человек, попадая в колонию, не хочет жить по ее правилам, не хочет спать и вставать по режиму, не подчиняется требованиям администрации. Хочет жить, как и раньше, своей жизнью, где сам себе хозяин.
К примеру, ему дали 10 лет колонии, и он 10 лет встает в 06:00 утра, идет на зарядку, три раза в день в столовую, стоит два раза в день на разводе, не выходит дальше своего отряда, работает по режиму, ложится спать в 22:00 вечера. Ему дали в суде 10 лет этих зарядок, 10 лет такой жизни.
Просто задумайтесь! Не каждый выдерживает. И человек открыто восстает против этого. Отказывается подчиняться, вставать утром, ложиться вечером, идти на развод… Дальше беседы, штрафные изоляторы, а там и до рукоприкладства недалеко.
Что делать, чтобы тебя не били, чтобы не унижали, чтобы относились как к человеку в тюрьме?..
Да, скажу честно, ничего ты не сделаешь против этого. В тюрьме — значит виноват, преступник — значит не человек. И угодить всем, чтобы тебя не трогали, ты тоже не можешь. Тюрьма — это тоже человеческое общество. Но в волчьем обличье. Где, если ты слаб, тебя разорвут. И скрыться и защититься от этого ты не можешь. Никто не поможет! Ни адвокат, ни следователь! Они придут и уйдут, а ты останешься дальше в тюрьме.
Ты не можешь защититься от сотрудников, хотя с этими проще — на них можно пожаловаться, выше начальству или в прокуратуру. Но ты не можешь защититься от этого мира — от тюрьмы, от «зэчья», которые отберут у тебя, украдут у тебя, ударят. И они не работают с администрацией, они не актив зоны, они просто «масса». И если в тебе нет уважения к себе и моральных сил (не физических, они ничего не значат, ибо «масса» сожрет) — отстоять себя, ты будешь не жить 10 лет в колонии, а выживать. Или умрешь.
Это не законы тюрьмы. Это законы жизни. И бесполезно куда-то жаловаться. Да, пойдут под суд сотрудники, что били тебя, да, поменяют тебе отряд, где унижали тебя другие осужденные. Но всем им на смену придут другие, жизнь приведет завтра новых. И тебе снова стоять против них. И где-то нужно уступить, и где-то стерпеть, и где-то смириться. Чтобы выжить и вернуться домой. Где тебя ждут.
Нет никаких универсальных правил против тюрьмы. Есть одно — туда нельзя попадать. Тюрьма опустошает человека. До самого дна. Сколько бы ты ни сопротивлялся и каких бы ни достиг результатов, помни одно: у тебя забрали жизнь. И ты прожил ее не так, как нужно.
Это тебе решать, что делать, когда ты попал в тюрьму. Можно упрямо стоять — и тебя сильнее будут ломать. Можно пойти на уступки — и с тобой не станут считаться. Но можно быть мудрым — жизнь заставит. И выбрать вариант третий. Какой? А кто его знает?.. У каждого свой случай и собственная судьба.
Тюрьма — это трагедия. В жизни каждого. И сотрудника, и «блатного». И каждый переживает ее по разному. Но важно помнить, что жизнь не кончается с началом тюрьмы. Что нужно жить дальше. И тюрьма тоже кончится. А вот как и кем ты будешь в ней жить, решать только тебе. Никто не подскажет. Никто не научит. Учись сам.
Есть только одно, что может помочь, — не трать бессмысленно силы, если понимаешь, что не можешь ничего изменить. Сохрани себя для «после тюрьмы».
Не покупайте ничего пакетами. Торгуйтесь
Стоимость неофициальных услуг в СИЗО можно снизить торгом в 15 раз
Предприниматель, лично знакомый с обычаями одного из главных московских СИЗО: Когда я сел в карантин, мне сразу сказали, что можно устроиться поудобнее и сесть с другими коммерсами. Предлагали мне сокамерники, но, видимо, кто-то из руководства СИЗО показывал им материалы моего уголовного дела — откуда бы они знали, что у меня есть деньги, если бы не видели, что меня обвиняют в мошенничестве на десятки миллионов.
Цену камеры мне обозначили в 750 000 рублей. Мне повезло с адвокатом. Я знал, что такая цена — развод. Сказал, что того, в чём меня обвиняют, не совершал. Что денег у меня нет. И что заплачу, сколько смогу. Мы долго торговались, но в итоге сторговались до 50 000 рублей в месяц. А ещё один парень всё-таки платит 750 000. Другой — 250 000. Когда в СИЗО понимают, что ты ориентируешься в ценах, начинают объяснять, что это тебе услуги все пакетом продают. Но это развод, так не бывает. Не надо покупать услуги оптом. Надо покупать по одной, по мере необходимости. Тогда будет меньше проблем и вопросов. Всё будет дешевле, а тебя не будут воспринимать дойной коровой.
Правовая защита осуждённых
Адвокат, имеющий удостоверение и ордер, может неограниченное количество раз посещать человека, находящегося в изоляторе.
Правозащитник должен ставить в известность арестованного о том, как протекает следствие. Может передавать сообщения от близких людей.
В работу адвоката входит построение единой стратегии ведения дела с клиентом. Он может доставлять даже письма, которые не будут проверены следователем, аудио/видеозаписей.
Правозащитник может быть нанят самим осуждённым, его родственниками или дан государством, так как в законодательстве указано, что каждый гражданин имеет право на защиту.
Правозащитник и его клиент имеют право на таинство общения, поэтому их встречи должны проходит в отдельном помещении, которое не прослушивается, но может просматриваться.
Внимание! Изолятор не несёт в себе функции исправления осуждённых лиц. Это — место, в котором, как правило, содержаться граждане, которые ещё не было осуждены судом.
«Десять человек порезали вены — их отлупили и прятали от Москальковой в ШИЗО»
Игорь Кормановский, освободился в 2017 году
Я попал на ИК-7 в сентябре 2015 года. Только нас выгрузили из автозака, сразу же отправили в ШИЗО и всех новеньких отлупили. Били зэки из актива. Со мной был бывший депутат из Петрозаводска Сергей Якушев. Дневальный, решивший, что я тихо представляюсь, растянул меня, несколько раз ударил по почкам, пнул между ног. Потом меня избили, когда я после карантина попал в отряд. Позже я узнал, что на избиения и пытки давал указание сам директор Коссиев.
Доверенные лица Коссиева — Кузнецов по кличке «Кетц» и Иван Коротич, заключенные из актива — могли свободно передвигаться по территории колонии, у них были ключи от локалок. Коротич был руководителем хозобслуги. Они требовали с каждой покупки в магазине колонии свою долю: сигареты, кофе, чай. Если не дать, то они имели право отправить на «прожарку», на котельную или в свинарник. На котельной провинившихся заставляли возить уголь в тележках, куда было нагружено сразу по 400–500 кг. Я сначала думал, что это просто невозможно, но привыкаешь буквально за день. Была специальная «прожарочная» тележка с очень неудобными ручками и железным колесом от вагонетки. Тех, кто отказывался, дневальный Денис Каримов отправлял на вахту, откуда через 15 минут человек приходил уже весь избитый.
«Попасть на всю жизнь в список мучителей»
— Вам известно о том, как идет расследование о пытках в ОКБ-1?
— Задержанных нет ни среди сотрудников, ни среди мучителей. Расследование идет, и после резонанса, наверное, будет идти более активно. После публикации видео с издевательствами некоторые заключенные не побоялись рассказать, что они тоже стали жертвами пыток. В итоге число пострадавших выросло, УФСИН ведет служебную проверку.
Недавно стало известно, что заключенные уже жаловались на пытки в прошлом году и СК даже проводил разбирательство.
Но следователей смутило, что один из рассказавших о сексуальном насилии прошел судмедэкспертизу и эксперты сделали заключение, что насилия не было. И вот теперь встает вопрос, что это был за эксперт и не покрывал ли он кого-то из сотрудников больницы.
Сами сотрудники ОКБ-1 не насиловали, они попустительствовали и покровительствовали, все это делают «активисты». Поэтому сотрудников как бы и не за что задерживать, хотя нужно, конечно, возбуждать дела по злоупотреблениям и халатности.
— Насколько серьезно закон о пытках, который сейчас обсуждают снова, может изменить ситуацию? Почему его до сих пор не приняли?
— Во-первых, мы вместе с этим законом признаем, что у нас в стране есть пытки, что силовики пытают. И это уже совсем другая история — когда людей будут привлекать не просто за превышение должностных полномочий, а за пытки. Представляете, какое будет пятно в биографии у привлеченных по этой статье? Я думаю, такие люди будут понимать, насколько стыдно это будет им самим, их родственникам и детям. Это как попасть на всю жизнь в список мучителей.
Во-вторых, вместе с этим законом мы получим статистику о том, сколько у нас сотрудников осуждены за пытки, а не просто за превышение полномочий.
Думаю, закон до сих пор не принят как раз потому, что его не хотят принять силовики.
У нас, к сожалению, очень много пыток происходит на стадии задержания, когда человек на три дня пропадает, его везут в лес и наматывают ему куда-нибудь провода с током. Те люди, которые этим грешат, не хотят, чтобы закон о пытках существовал.
Про зарплату, досрочную пенсию и график
Почему выбрали себе такую работу?
Семейное. Отец в СИЗО работал. Я уже знал, чего ждать. Если честно — пошёл из-за пенсии. У нас тут выслуга идёт год за полтора. Не то что все остальные — будут работать до 65 лет!
Но это же очень специфическая работа. Морально тяжело?
Да нет, просто график дикий и платят поначалу мало. Пока нет выслуги, званий — зарплата не растёт. А работать сверхурочно надо прямо сразу. По факту «просят» то в выходной выйти, то рабочий день не с 8:00 до 17:00, а до семи, до девяти вечера.
Работаем «с восьми до темнадцати», зато на пенсию выходим раньше всех.
Сколько за это платят?
Новичкам тысяч 18. Потом за выслугу добавляют со временем. Я вот недавно до пенсии дослужился, мне платят уже 50 000 рублей, по нашему региону — неплохо. Плюс премии бывают.
Про детектор лжи, взятки и идейных борцов
А нет у вас таких сотрудников, которые пришли бороться со злом — идейные, с лозунгами?
Начальники иногда бывают идейные. Может, это и неплохо. При одном вот бухать перестали, за место держатся. Раньше даже на работе пили, теперь ни-ни.
Но безыдейных всё же большинство. Один майор совершил ДТП пьяным. ДПС к нему в машину стучатся, он открывает дверь: «Давайте я вам 300 рублей дам и поеду?». Наверное, так мало им ещё никто не предлагал 🙂 Естественно, на работе сразу узнали, уволили.
Однажды взяточника-начальника арестовали прямо во время опроса на полиграфе.
Слился на вопросах про коррупцию, его сразу и взяли. Оказалось, принял 300 000 рублей — первую часть от оговорённых 1 300 000. Посадили на 6,5 лет. Званий нет, наград нет, всё, ради чего столько лет работал, коту под хвост.
Последний вопрос. Вам самому нравится ваша работа?
Сложно первые пять лет. Потом привыкаешь. Голову отключаешь и работаешь. Срок до пенсии идёт, главное. Тут и у сотрудников, и у подследственных и зеков одинаковые мысли: «Срок идёт — и ладно».
Перестать платить за неофициальные услуги в СИЗО очень трудно. Особенно если вы переплачиваете.
Пётр Добровицкий: Если предприниматель сразу жёстко поставит себя, что не будет платить, его в очень редких случаях попытаются прессовать, а в большинстве случаев всё-таки оставят в покое. А вот людей, которые платили, а потом перестали, скорее всего, будут прессовать довольно сильно. Когда человек после икры и коньяка переходит на самогон и огурцы, обслуживавший его сотрудник здорово расстраивается. Так что лучше не платить сразу.
Зоя Светова, член Общественной наблюдательной комиссии: В последние годы были истории в московских СИЗО, когда у заключённых вымогали деньги, угрожая избиениями. Но вымогали уже после того, как человек заплатил один, два раза, и это было не за улучшение условий, а просто потому, что зарвались. Такие истории были в СИЗО-4 и в СИЗО-5.
Подследственный, отбыл четыре срока, в СИЗО выполнял обязанности смотрящего за камерой: Если блатные положили глаз на «булку с маслом», они всё равно добьются своего. Тебе будут создавать ситуации и проблемы, для решения которых ты заплатишь, ещё и благодарен будешь, что у тебя эти деньги взяли. Чтобы заплатил, могут перевести в камеру с безумными чеченцами. В одной камере был такой, он вставал среди ночи и набрасывался с ножом на спящих, угрожая убить. Камера вставала, его успокаивали, мол, молчи, брат. Сладенький, которого мы к чеченцу отправили, в итоге умолял деньги взять, лишь бы его из камеры перевели. Но можно и без чеченцев обойтись: если на карантине деньги отказался давать, тебя переводят в камеру похуже, где на 40 человек всего 20 шконок. Могут сокамерники на матрас нассать. Могут три недели в душ не выводить.
Работа в санчасти с возможностью спать в двухместной камере с плазменным телевизором на зоне стоит 2 млн рублей
Предприниматель, сидевший в московском СИЗО, а затем этапированный в Ивановскую область: Самое козырное — это работа в санчасти. Ты будешь спать в двухместной комнате с душем и туалетом, с плазменным телевизором. Стоит это 2 млн рублей до конца срока. Наверное, есть ещё какие-то ежемесячные платежи, но я их уже не знаю. Я работаю в библиотеке. Стоит это столько же, сколько и работа в клубе: от 300 000 до 600 000 рублей в зависимости от твоей сытости. Эту сумму ты отдаёшь единовременным платежом, а потом ещё платишь 20 000 — 30 000 рублей в месяц до конца срока.
Изнасилования заключённых и вымогательство у них денег в ОТБ-1 были поставлены на поток, рассказывает RT бывший заключённый, 37-летний Алексей. Он провёл в этом учреждении несколько лет и сам подвергся унижениям и издевательствам.
Сейчас Алексей проходит потерпевшим по делу об изнасиловании. По его словам, на лечение в больницу его перевели в 2018 году. В учреждении ему предложили вступить в «актив».
«В колониях есть режим — правила внутреннего распорядка. «Активисты» следят за тем, чтобы все жили по этим правилам. Например, если зэк хочет телевизор в палату, он должен за это заплатить. Но здесь просто подходили к человеку, избивали его и говорили: «Дай денег»… Так люди сейчас не живут, мы не в каменном веке», — поясняет Алексей.
По его словам, он от такой «работы» отказался. В феврале 2020 года его и ещё пятерых заключённых завели в кабинет, где обычно принимает посетителей начальник ОТБ-1 Павел Гаценко. Алексей утверждает, что там их избили и изнасиловали «активисты», всё это было снято на камеру.
«С меня стали требовать 50 тыс. рублей, я их заплатил. В один из дней «активисты» снова привели меня в одну из комнат и стали угрожать изнасилованием, но на этот раз палкой. Издевались, предлагали выбрать конкретную швабру. Я под их диктовку написал документ и оговорил себя и других заключённых: якобы мы планировали устроить в больнице бунт», — вспоминает Алексей.
После освобождения Алексей написал заявление в Следственный комитет. Мужчина вспоминает, что «активисты», которые участвовали в пытках, осуждены за тяжкие преступления, в том числе изнасилования и убийства. Эти же преступления они продолжают совершать и в заключении, говорит он.
Факты побоев, как правило, и в жизни, и за решеткой — это спонтанные моменты: оказался не в том месте, не в то время.
Вот пара примеров. Осужденный решил выразить свой протест против своей неудавшейся жизни. Сидит пятый или шестой срок, все статьи тяжкие. Никогда не работал — понятия не позволяют. Разбил в камере телевизор, новый плазменный. Сокамерники не предъявят, что смотреть нечего, он в авторитете. Разбил и требует новый, потому что смотреть им в камере нечего. И по закону должны его дать. И дадут! Страна и налогоплательщики купят новый.
Этого, что разбил, отправили в штрафной изолятор. Там отказался заходить в камеру, начал сопротивляться. Драка — у него пара синяков. В камере снова протест — снял раковину, разбил ею унитаз. Потребовал новый — ему в туалет надо ходить. Вывели снова, дали в зубы. «Для профилактики». Чтобы себя не забывал. Получил по рогам, сидит дальше смирно, пока ничего не бьет.
Другой пример. Осужденный идет на работу в колонии, его остановил сотрудник, докопался до какой-то мелочи — власть показать, у этого развод на работу, где его ждут, и если не придет, можно оказаться в штрафном изоляторе по факту невыхода на работу.
Слово за слово с сотрудником: «отпусти, меня ждут», тот не пускает, сказал в ответ что-то обидное. Этот плюет ему в лицо. Сотрудник бьет ему в лицо. Все видят. Прибегают другие сотрудники коллеге на помощь. В итоге осужденный в штрафном изоляторе, а сотрудника… ну, пожурили, чтоб на людях такого не творил.
Большинство конфликтов внутри тюрем происходят на пустом месте и длятся короткое время. Реже «для профилактики». Нет такого, что массовые побои заказывают или устраивают в колониях специально. Сотрудников не хватит. Не только сотрудники бьют, но ведь и сотрудников тоже бьют. Хотя, конечно, поменьше. Эти факты огласке редко предаются, в отличие от той стороны.
Многие заключенные работают с администрацией, так называемый актив зоны. Среди них, как правило, самый большой выход на свободу по условно-досрочному освобождению. Они помогают поддерживать порядок в колонии среди самих осужденных, а администрация поддерживает их. Это дневальные и завхозы в отрядах.
Вопреки мнению, нет среди осужденных никакой сплоченности против администрации. Здесь каждый сам за себя, кто кого сожрет, тот и выживет. Сами они довольно критически относятся к другим, откровенно заявляя порой про остальных «зэчье (зэки) поганое».
Кто работает с администрацией, тому, безусловно, легче. Он может получать благодарности, которые влияют позже на его освобождение, имеет меньше шансов попасть в штрафной изолятор, на мелкие его нарушения могут просто закрыть глаза.
О том, что осужденные бьют или пытают осужденных… да, в некоторых местах это присутствует. Так называемые пресс-хаты, где выбивают признательные показания или «работают» с человеком по добыче другой информации, в том числе склоняют к сотрудничеству.
Это, как правило, крайние меры, и далеко не каждого осужденного такое коснется. А всю черную работу в «пресс-хатах» выполняют, конечно, не сотрудники — их тоже не хватит, а другие осужденные. Актив.
Кроме того, есть ведь и обычные доносчики, «стукачи», которые тоже своим путем выведывают нужные сведения. Но погоня за «информацией» по преступлению — не главная составляющая причин притеснения осужденных. В основном физическое давление оказывается не ради каких-то сведений, а совсем по иной причине.
Человек, попадая в колонию, не хочет жить по ее правилам, не хочет спать и вставать по режиму, не подчиняется требованиям администрации. Хочет жить, как и раньше, своей жизнью, где сам себе хозяин.
К примеру, ему дали 10 лет колонии, и он 10 лет встает в 06:00 утра, идет на зарядку, три раза в день в столовую, стоит два раза в день на разводе, не выходит дальше своего отряда, работает по режиму, ложится спать в 22:00 вечера. Ему дали в суде 10 лет этих зарядок, 10 лет такой жизни.
Просто задумайтесь! Не каждый выдерживает. И человек открыто восстает против этого. Отказывается подчиняться, вставать утром, ложиться вечером, идти на развод… Дальше беседы, штрафные изоляторы, а там и до рукоприкладства недалеко.
Как устроена женская тюрьма
Женская тюрьма — это ад для любой нормальной женщины. Абсолютно все женские тюрьмы России — «красные», т. е. там «рулят тюремщики».
Возможно кто-то не знает, но женская тюрьма — это СИЗО, помещение камерного типа, в котором содержатся заключённые.
Здесь находятся разные камеры со спецконтингентом.
- Камеры с женщинами-БСницами, т. е. с бывшими сотрудницами органов. В таких камерах можно встретить бывших судей, прокуроров, следователей, приставов, работников ФСИН.
- Камеры с убийцами. Как ни странно, но большинство женщин-убийц во время следствия и суда не отрицают своего преступления.
- Камеры рецидивисток. Заключённые, которые неоднократно совершали преступления.
- Камеры «первоходок», там содержатся женщины-заключённые, впервые попавшие в женскую тюрьму.
- Камеры малолеток. Преступницы до 18 лет.
- Камеры мамочек.
- Камеры для беременных или родивших в тюрьме.
Многим интересно, как «первоходки» узнают о правилах внутритюремной жизни, если они содержатся отдельно от рецидивисток.
Всё это благодаря судебно-тюремной системе. Например, снятая судимость. При повторном преступлении «зэчка» может опять попасть в камеру к «первоходкам» и «просветить неопытных».
Такое соседство возможно только при условии, что есть «дружба с тюремщиками».
Да-да, в женской тюрьме, как и в мужской, есть пресс-хата. Об этих женских камерах известно только тюремщикам и тем, кто через них прошёл.
Причем, такая пресс-хата в тюрьме не одна.
- Пресс-хата с женщинами-убийцами. В подобную камеру могут перевести для многих целей, даже для самоубийства.
- Пресс-хата для транзиток. Через эту камеру «отрабатывают» этапированных. Иногда, арестанток «катают» специально по всем тюрьмам через хату-транзиток, чтобы она сдала своих подельников. Такие камеры в жутком состоянии, кишащие крысами и тараканами. А «старшая» по этой камере может быть такой конченной мразью, что жизнь в камере с убийцами может показаться раем.
- Пресс-хата ассорти. Здесь могут содержаться как лесбиянки, больные венерическими заболеваниями, так и «зэчки» с открытой формой туберкулёза. О своих болезнях здесь замалчивают, особенно перед «здоровой арестанткой», которую перевели для «отработки».
Немногие арестантки, которые прошли через пресс-хаты остаются в здравом уме.
Но есть некоторые заключённые, которые отзываются о женской тюрьме, как о приятном времяпрепровождении. Более 50 процентов таких «тюремных счастливиц» — это наркоманки, которые могут попасть в тюрьму и за воровство. Конечно, для этих женщин на свободе было только одно главное — это «игла в вене», а на быт и удобства в подвале или подъезде им было тогда наплевать, как и на брошенных детей.
После двухдневных ломок, их взору открывается райская тюремная жизнь. Здесь их приоденут и нарядят сокамерницы, тюрьма откормит баландой. Они благодарны такой тюремной еде, потому что, «спуская все деньги на наркотики», они могли питаться и на «мусорке». Такие вот «благодарные тюремные зэчки» и пополняют ряды активисток, исполнителей-палачей в пресс-хатах.